Дневник Ивет Атталь

автор Ивет Атталь Пн 18 Июл 2016 - 3:49

Где-то на дне Тихого океана, на одной из малых баз Альянса Феникс, в персональном шкафчике, среди личных вещей и по-армейски аккуратно сложенной одежды, лежит ежедневник. Толстый, обернутый кожей, с застежкой, вшитой закладкой и позолоченным срезом. Явно дорогой, купленный в те времена, когда дирижер Рауль Атталь без оглядки тратил деньги на такие изыски лишь по единому слову своей чудом выжившей дочери. Или, скорее, по единому слову её врача. Тогда отец и дочь ещё не разорвали отношений, но уже в те времена что-то непоправимо изменилось. «Ей нужна адаптация. Ведение дневника может помочь», - сказал горе-отцу психолог. На следующий день девочка получила своего нового лучшего друга, но не от любимого папы, сославшегося на занятость, а от медсестры. Отец так и не набрался сил, чтобы войти в палату и увидеть… её. Кого? Он сам не знал, и это разрывало его изнутри. Знала ли она?
Первые страницы ежедневника покрыты непонятными каракулями, кляксами, неумелыми рисунками, в которых угадывалась трагедия. Человеческие фигуры из палочек, красные чернила, старательно выведенное в уголке листа слово «сестрёнка», без указания имени. В некоторых местах чернила размыты, вероятно, слезами. Первая осмысленная запись в дневнике появилась, скорее всего, спустя долгое время после покупки. Почерк неровный, скачущий, словно человек писал трясущейся рукой.

«Почему?

Почему почему почему почему?

Почему её больше нет?

Или меня? Кто я? Я не помню. Я не помню, но я хочу вспомнить. Потому что я хочу знать, кто есть, а кого нет. Медсестра улыбается, но в глаза мне не смотрит. По имени не обращается. Не знает. И папа тоже. Он редко приходит, говорит, что работает. Чтобы заработать денег. Чтобы мне стало лучше. Называет «доченькой». Но я не доченька! Я

…»

Запись заканчивается, оставляя пустой половину страницы, на которой ясно видны засохшие пятна от жидкости. Атталь никогда не датировала свои записи, так что понять, когда именно написана следующая, тяжело. Она, впрочем, более аккуратная.

«Я устала. Мне надоели врачи, лекарства и белая палата. Здесь всё белое до тошноты. Я всё ещё не помню, кто я, люди обращаются ко мне по фамилии. Я привыкла. Доктор говорит, что вспомню. Скорее бы. Медсестра называет «птенчиком», она хорошая. Папа редко приходит, я скучаю. Мамы ведь тоже нет. По ней тоже скучаю, очень-очень. Швы чешутся под повязками, но чесать нельзя. От этого тоже устала. Все говорят, что скоро их снимут, но это «скоро» всё никак не наступает. Другой доктор сказал, что когда повязки снимут, мне разрешат выходить из палаты. Хорошо. В моей даже зеркала нет. Мама говорила, что если мы с сестрёнкой будем скучать друг по другу, то можно посмотреть в зеркало, и станет легче, мы ведь одинаковые. Поэтому никто не знает, кто я. И я не знаю, кто я. Я скучаю по сестрёнке.»

Под этой записью даже был нарисован цветочек, растущий рядом с детской интерпретацией слова «птенчик», больше похожей на Колобка с треугольником-клювом на лице. После этого «скоро» наконец наступило. Повязки были сняты, и зеркало девочке всё-таки дали, разбив в пух и прах все усилия психолога, работавшего с Атталь на реабилитации. После этого последовал мучительный и зыбкий для памяти период времени, полный сильнодействующими медикаментами и различными методиками лечения. В следующий раз француженка осмелилась взять свой дневник в руки только спустя годы. Сперва ей хотелось его сжечь, но рука почему-то не поднялась.

«Здравствуй, дневник.

Честно говоря, я чувствую себя очень странно, держа в руках этот ежедневник. Часть меня хочет продолжить его вести, а другая не понимает, почему он ещё не уничтожен. Перечитывая предыдущие записи, я понимаю, что лучше бы доктора не снимали те повязки. Ещё лучше было бы, если бы тогда они вообще нас не трогали. Тогда я бы умерла следом за матерью и Одетт, и не должна была бы терпеть… этого. Я помню, как тогда с нетерпением ждала момента, когда можно будет посмотреть в зеркало. Черт побери, если бы я только знала. Я ведь тогда первым делом не себя увидела, а её. Воспоминания навалились все разом. То есть, они у нас, наверное, одинаковые. Я не помню ни единого дня, который мы бы провели раздельно. Но у нас был разный цвет глаз. И я забыла об этом. Я забыла своё собственное лицо, и её тоже, будучи совершенно уверенной, что мы идентичны. Ага, да, конечно.
А теперь она мертва, а я похожа на монстра доктора Франкенштейна. Только швов никто не видит, и правды никто не знает.
Отец со мной практически не разговаривает. Не могу его винить, в конце концов, мне тоже тяжело смотреть на своё лицо.
А знаешь, что хуже? Хуже всего то, что нам с отцом придётся с этим жить. Правда, ему всего несколько лет, пока я не съеду, чтобы жить самостоятельно.
А после этого я останусь наедине со своим лицом. Буду просыпаться каждое утро и, заходя в ванную, чтобы почистить зубы, приветствовать в зеркале половину лица моей милой Одетт. Она ведь мне снится. Мама, сестра, та авария. Я не смогу жить с этим одна.
Я не хочу.

Лучше бы меня не спасали.»

«Здравствуй, дневник.
Куда я попала? В дурдом на колёсиках, вот куда. На миссии по вербовке меня ущипнул потенциальный новобранец. Представляю, как выглядел бы мой диалог с сослуживцами по возвращению на базу:
- Я на своей миссии встретилась с емоном. Тварь прогрызла мне щиток на ноге!
- Ооо, а нам с напарником пришлось убегать от кучи зомби в Лос-Анджелесе, чтобы не привлечь никого крупнее. О, Хрусталь! Ты тоже с миссии? Что за синяк у тебя на плече?
- Меня ущипнул поп.
- … Что?
- Поп. Меня ущипнул католический священник.
Конечно, если брать во внимание то, что в домашней одежде и без грима я вполне могу сойти за двенадцатилетнего мальчика, то это можно записывать как клешированное сексуальное домогательство. Шучу. Где только не встретишь дурацких моментов в своей жизни, если присмотришься.
Это звучит странно, но мне кажется, что первое ранение от гражданского это словно отдать свой первый поцелуй какому-нибудь ослу-однокласснику на спор. Ты не теряешь ничего, но вспоминаешь всё равно с долей сожаления.
Больно щиплется, Алиса.»

Дневник Ивет Атталь

Дневник Ивет Атталь

Re: Дневник Ивет Атталь

Re: Дневник Ивет Атталь